Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне --
как не сказано ниже по крайней мере --
я взбиваю подушку мычащим «ты»
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.

(И.Б.)

Море плавающих фраз, странных глаз и ни одного слова о.
 О предлогах, которые заставляют остаться. О глаголах, уместных или просто каких-то важных.
Важным становится зыбкое и метафоричное небо. Книги с плохими концовками.  Фильмы, которые никогда уже не досмотришь.
Отстающие облака от основного рисунка, которые еще секунд двадцать назад ты видишь.
Ты прячешь одно важное-важное слово за целым потоком фраз «опоздала… нет, не долго… так жарко..»
Мне так жалко, что я не умею слова заменять.
В синем- синем небе  яркие зори, не обожги нёбо в следующих раз о море этих плавающих фраз.  

Быть подводными камнями; морскими холодными течениями в южных странах; берегами песчаных пляжей; детально разработанными планами; нежнейшими кружевами; озерами, в которых по утру видна еще чья-то тень; сильными ветрами; обходными путями; окружными улицами; уютными вечерами; окончаниями сложно выразительных- прилагательных; созвездиями, которые все еще есть, которые все еще существуют; сказками, конец которых всегда исправляешь; запахами имбирного чая; раскатистыми звуками грома, под вечер в предпоследний день мая; волнами, что касались тысяч людей,  тысяч других волн; снами, по утру приходящими; правилами, которые кто-то нарушает; магическими числами 1-11, на которые кто-то до сих пор загадывает желания; любимыми песнями, слова которых искаженно поются мимо нот; дорогами, ведущими к истинно любимым местам; истинно любимыми местами, которые там где-то, слева, навсегда; размеренными стихами, наизусть и с закрытыми глазами; словами, неумело произносимыми или отчаянно сидящими в голове; сундуками с сокровищами; письмами с историями, исписанные почерком, уставшим под конец и печально оборванным; звонками с голосом на том конце провода;  окнами, оранжевым проемом, в котором кто-то готовит ужин, а кто-то жестами пытается что-то сказать собеседнику; гирляндами, на противоположной стороне другого дома; глаголами совершенной формы настоящего времени. 
Быть множественным числом.
Быть. Множественным. 

Фильм, в котором почти непроизводима речь.
Она пишет ему откуда-нибудь «тут сыро» – 
Он ей очень рекомендует себя беречь.
И они никогда не осуществляют встреч –
А на сэкономленные отапливают полмира.

Ему скопленной нежностью плавить льды, насыпать холмы,
Двигать антициклоны и прекращать осадки.
Ей на вырученную страсть, как киту-касатке,
Уводить остальных от скал, китобоев, тьмы.
Славно съездить, мой милый, мягкой тебе посадки.
Познавательной мне тюрьмы.

Да. Лучше поклоняться данности с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перелами (хотя и не особо чистыми), удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.  
(И.Б.) 

Какая-то своя, непоколебимсая честность есть в определенных словах. Там априори все как-то чисто и просто. Совсем прозрачно. Там невозможно врать, и там  не врут. 
Это не новость, но я бы хотела, чтобы это было новостью.
Я вырезаю какие-то обрывки из общего контекста некогда существующей фразы с двумя предложенями,  вычленяю, и оставляю тут. Это происходит не только со словами, это происходит со всем, что есть. В этом есть своя прелесть, мне не стоит говорить того, что не надо, но и не стоит молчать. Мой экспресс-поезд такой глупо бранящий, с окнами нараспашку и сквозняками по полу. 
Пере- это очень странная приставка.  Самая странная и самая грустная из всех возможных.  
С карманами наизнанку и  сложенными самолетиками из бумаги- я бы отдала все сокровища за какие-то мелочи, которые  никогда не будут знать приставки «пере». 

Чтобы они никогда не знали приставки «пере».
Я бы вывернулась наружу, расстаралась бы изо всех своих сил, собрала бы гербарий и засушила бы его, чтобы только оставить там, где ему место. 
Там, где.
Но.

Сколько будет стоить с тобой до аэропорта?

 

Я верю в чудеса. И в людей, которые эти чудеса создают. И в то, что между людьми может быть невероятная гармония, так что им даже не хочется отвоевывать свое личное пространство, потому что оба бережно берегут границы друг друга. Я верю, что счастье может быть в простом, если только увидеть это простое. Я верю в любовь. Без слов, а с поступками. Я верю в хороших людей. Тех, которые просто способны принимать других, такими, какие они есть. И в человеке прежде всего видеть человека, а не национальность/религию/ориентацию. Я верю в то, что каким бы ни было путешествие, оно будет вызывать только хорошие вооспоминания — если рядом  правильный человек. Я верю в каждодневные благодарности дню, похожие больше на мантры. Я верю в людей, которых люблю. Я верю всем ошибкам, которые были со мной, и которые чему-то научили.  
Я верю в чудеса. Наверное, если бы всего этого со мной не было, я бы не верила, что в этом ненормальном мире такое бывает. Спасибо.

У меня есть балкон, есть вино, есть сборник стихов… Но нет… нет… нет...
Бесконечные приливы-отливы не видны с моего окна. Бесконечные порывы ветра и никчемные машины, куда-то спешащие люди, и как по-новой ( старой забытой) пластинке слова тянутся из провода в провод. Я плохая интерпретация чего-то хорошего, отвлеченного, светлого. 
У меня есть «люблю» и это люблю глагол, существительное, прилагательное и междометие. А из моего окна видна малая медведица. У меня есть заждавшиеся листы, они так долго ждали, и сколько им еще ждать, а? У меня есть столбик слов, которые почему-то не могут печататься, которые в голове под каким-то замком, которые спрятаны в огромный сундук. 
У меня есть балкон, есть вино, есть сборник стихов. И столбик тех самых слов. 

Когда мне очень охото потравить себя, я слушаю одну единственную песню. Она живет в моем плейлисте уже достаточно лет, но я старательно ее там избегаю ( уместнее берегу). Стала все чаще замечать, что песни-фильмы, определенные конечно, теперь только с конкретными моментами и воспринимаются. Теперь только через призму этих мест и атмосферы  звучат внутри. Еще большее, что я поняла, что я так и хочу. Я так и хочу, чтобы было. Чтобы они остались именно с этими днями-часами-минутами. Все. И травлящие, и очень честные-честные, и счастливые, и стыдно заставяляющие себя вспомнить идиотские поступочки твои и привычечки.
Поэтому видимо и берегу.

Тем летом, я плакала над всеми фильмами, которые смотрела, и кажется, я специально искала фильмы поплаксивее, чтобы плакать еще сильнее, чтобы собрать все моменты в единое, чтобы без зазрения совести уснуть с красными глазами. Мне казалось это такой слабостью, вот так взять и позволить себе поводы для очередной плаксивости. 
Ты там? Ты где?
В этом году, я перечитываю книги, пересматриваю фильмы, и мне почему-то очень хочется домой. Я в какой-то момент очень дезориентировалась. Так, если бы мне завязали глаза, покрутили вокруг и сказали- иди. Я бы и с закрытыми глазами нашла то, что мне нужно и куда нужно идти. Я бы.
Ты там? Ты где?
Кажется, я совсем не понимала раньше, что такое слабость, и где, на самом деле самый ее эпицентр. Где ее линия пересечения с похвальной силой духа и характера. Это как та самая грань между «я хорошо воспитан» и  самой такой обычной трусостью. 
Ты там?
Когда я подходила к колесу обозрения, мне очень хотелось во чтобы то ни стало покататься на нем. Мне очень хотелось верить, что оно работает, и весь свой путь до, я искала тому подтверждение. И находила. Если очень хочется во что-нибудь верить- обязательно найдешь докательства. 
Ты там? Ты где?

лови мои волны милый лови.
волны не могут бежать назад. (с)