изменяя маршруты, пробираясь через незакоченные дороги, изменяя компасным стрелкам, доверяя случайным прохожим, море из дождя и сообщения взахлеб.
 про любовь, глубокую и другую, не про поверхностные слова и фотографии, нет-нет.
моя любовь глубоко, уже где-то на молекулярном уровне, встроена чипом под кожу, читается моими короткими фразами, просматривается фильмами с хэппи эндом. 
октябрьские истории, и картошка-фри, и бутылка вина, когда так многое не сказано, а в большей степени никогда и не скажется. потому что слова- гулкие отметины, потому что словами можно нарушить пропорции, незаметно запятнать действительность. потому что голос начнет дрожать, и все что было в голове превратится в неловкое «ээээ». 
 про октябрь и  вкусный шоколад, и про улыбки, и про самое-самое главное, а самое-самое главное словами не сказать. 

про смех в августе и протянутые руки, про неумение говорить «выходи», и красивые звезды, про «прости», и «люблю», про самые разные глаголы совершенного вида. я тут собираю по остаткам истории разных людей, коллекционирую запахи, и платья с намеками на море. мне все кажется все мои платья — одна сплошная история про море. и даже когда горит красный на светофоре, куда-то бежать. разводить руками, пересматривать «какими мы были», а потом есть соленый попкорн в полной темноте, одной. ай, губам больно, ай. 

это лето с привкусом арбуза и запаха солнца на коже. в моем городе высоких тополей  было неплохо, но постоянно слева не хватало тебя. я собирала истории, шутки, ходила по городу, запоминала укромные места, и кофейни в которых был неземной лавандовый раф. мне все казалось, что ты возьмешь билет и приедешь. ты просто не можешь не приехать. я садилась вечером на тот самый диван, включала сериал и пила вино. и в три ночи смотрела рассвет с балкона, и так не хватало ментоловых сигарет. я собрала для тебя все истории, запомнила глазами все картинки в которые хотела бы вернуться, все картинки которые хотела бы увидеть на твоих фотографиях. и ни разу тебе об этом не рассказала. 
я не плакала в этот раз. в этот раз все было по-взрослому. я научилась включать газ и воду, идти по неизвестным дорогам, и немного не бояться не найти свой дом в огромной веренице чужих улиц. 
ведь ничто не может излечить тоску по близкому человеку.
а август дарил  много звезд. таких, на которые поднимаешь голову, когда идешь поздно домой, и завороженно останавливаешься минуты на три. а я помню, как много  лет подряд, мы в самом разгаре августа, вместе с братом стелили одеяло на балконе и загадывали желания. и было в этом какое-то свое волшебство, свое ожидание. была в этом стабильность, я точно знала, что даже если дела мои плохи,  у меня есть август и брат, и одеяло, и звезды, и желания, которые точно да сбудутся. я в этом году без одеяла, и без балконных историй, и смеха, и мне очень грустно. «что за ерунду ты придумала, это же всего лишь звезды, чепуха какая», и по скайпу я вижу как он хмурит лоб, поднимает брови, и делает свое фирменное выражение лица, которое как бы  намекает, что ты немного ку-ку приятель. и иногда мне кажется, что это он меня старше на восемь лет, а не я его. но я то знаю, ему тоже грустно.
ты ведь его знаешь.

про смех в августе, про желание бегать по лужам босиком, про мороженое в рожке, про лимонад, который ждет тебя на кухне.
про любовь.  

серферы одной волны.

бежать, нырять и падать. 
в июне возвращаться осадками и крепким кофе, хрестоматийными историями и закладками в книжках. нижнее подчеркивание упрямо твердит, что слово написано неправильно. по правилам, разворачивать зонтики и открывать фантики. отрывать лепестки, загадывать желание. 

в ракушках спрятаны песни. звезды в небе путать с самолетами. 
мы серферы одной волны.

выходить на балкон и поездами дальними, под стук колес стучаться в двери. 
под моими веками происходят сны, случаются чудеса.
и в облаках видеть картинки. 
ловить и прыгать. 
ты меня за руки, я тебя за руки. 

в географических картах узелками на долгую память отпечатываюся города и страны. города, в которых тебе хорошо, остаются где-то подкожно, будто татуировки, с тобой навечно. города-маятники, города- доказательства состоявшихся встреч и объятий. 
как хорошо, что это было.
большие волны, синие волны.


 

и если уж совсем по-честному, чистосердечное:
я скучаю и тону в запотевших стеклах машин и автобусов, которые увозят меня, а я моргаю и всматриваюсь в снежные деревья, им так же холодно?

С большим запозданием, словно не успев заскочить в последнюю электричку, глотнув морозного воздуха, с лихвой подскальзнувшись на мокром асфальте, с румяными щеками, я тут. В феврале, очищаю подоконник от снега и зажигаю гирлянды.
Отчего-то в этом году все те вещи, которых я боялась, которые ожидала  бессоными ночами, в уме прикидывая как я буду и как я справлюсь  - оказались  одними из самых  простых. 

В мае у меня случилась пустая квартира, третий этаж которой был будто десятым, пустой город, в который я приехала и очень боялась острых углов. В мае, я сидела в машине со своим братом и казалось не было между нами каких-то недомолвок и молчания тоже не было.
Никогда мы не садились и не спрашивали друг у друга «А как ты на самом деле?». А тут мы сидели перед подъездом моего дома и мне становилось все ясно. Он говорил много, иногда чересчур эмоционально, иногда ломанными фразами, но для себя я окончательно поняла совсем простые вещи. Он ненавидел определенных людей, а я не могла и не имела никакого права просить его их хоть чуть-чуть, да любить. Мы настолько боялись открыть дверь машины, будто волшебство, какое-то осязаемое и очень душевное, оно испарится. 
В январе еще один мой брат, который выше меня уже на хороших сантиметров 10, младше ровно на 8 лет, выталкивая меня кататься на коньках, сказал какую-то очень умопомрачительную фразу «Ксюша! Ты же не можешь вечно прятаться за моей спиной!». И был в этом какой-то другой, не совсем прямой смысл. Смысл, который понятен только нам двоим, и почти не ясен всему остальному миру, но как на поверхности тут одна большая любовь, которая чуть позже трансформировалась в дружбу. Я обожаю рассказывать ему, каким он был в детстве, доставая его этим, а он, в свою очередь не устает замечать, что мне будто двенадцать. В холодном остатке мы получаем вечерние качели в пустом дворе, темную кухню в час ночи, и большую чашку горячего чая. 
О любви. Простой и до невероятного честной. 
О содранных коленках, общих воспоминаниях и конструктуре из слов и поступков. 

В этом году Вселенная посылала мне много уроков, какие-то я усвоила, какие-то до сих пор усваиваю, с какими-то мне сложно смириться, но я на верном пути.
Сдать все снутренние экзамены, в кои-то веки попытаться быть не сложной, не задувать февраль себе под воротник, и может, даже за что-то себя похвалить, успокоиться и улыбаться, до сих пор веря, что все не зря, все именно так, как должно быть.  

Твои лайки кричат, что я делаю шаг в неизвестность. Мои книги мне шепчут, что мне до тебя много книг. Я как чудо воспринял тогда твою верность и честность. Я стал маленьким, но до тебя я ходил, как старик.

И дышишь мне в след, да какой там, ты дышишь мне в сердце. Ты живешь и мне тоже так хочется жить и любить. Наши жизни набиты людьми и от них не согреться. Ты все знаешь и не обязательно нам говорить.

Поцелуй, мне так нравятся сладкие вкусные губы. Обними и я снова почувствую космос внутри. В этом мире такие уставшие люди и судьбы. Я не слушаю их, обними, я прошу, обними.


(Ъелоконь Д.)

я в тот день был очень другой.у меня было особое настроение, у меня в руках будто была волшебная палочка, которой я могла в любой момент взмахнуть и переместиться туда, куда хочу.кофе заменилось многочасовыми раздумьями, я стала более мнительной, и подозрительно относилась к любому толчку со стороны. везде вдруг выключился свет. и во мне тоже. я долго еще не могла понять, как всё встало на свои места.
моя крёстная фея стала ещё более осязаемой, она не одаривала меня хрустальными туфельками и не давала взаимных обещаний. я тогда ещё не знала, к чему приведёт запущенный в тот день механизм. я и сейчас не знаю.но крестная фея упорно твердит, что всё получится, и я ей отчего-то очень верю.
 

мне до жути хочется тебя обнимать.
 я не знаю, что это: холод, не умение прятать свою жизнь или усталость от бесконечно скрытых моих слов?
может все объясняется слишком просто, а я тут мудрю и мирюсь с октябрем.
у меня тут кашель и вечная простуда. у тебя там какао и самолеты рядом.
я давно разучилась писать что-то очень нужно-важное, как тяжелые гири висят теперь мои слова. в октябре  самое время пить кофе и обнимать.
ты расскажешь смешную историю, а я буду  долго смотреть на машины, которые неумело паркуются во дворе.  как взлетные полосы одна за другой, взлетают там  птицы, внутри, там очень тепло и глубоко.
внутри.

иногда я себя чувствую самой беззащитной и самой маленькой. 
я в такие моменты сжимаюсь до размера теннисного мячика и очень хочу уместиться хоть в один чемодан, чтобы меня не стало в этом временном пространстве. 
 учиться быть здесь и сейчас, посреди начала осени, накануне дождей и опадших листьев. верить авусту. верить всем тем, кто так упорно утверждает, что все будет хорошо.
однажды, я рассказывала выдуманную сказку маленькому волшебнику-любителю воздушных змеев, после чего тот самый волшебник изрек самую странную мысль, не по-детски сформулированную: «А раньше я такой сказки и не слышала. (пауза) Это потому что, Ксюши у нас раньше не было».
вот это самое «потому что ксюши у нас раньше не было» так трогательно укололо меня тогда. как не было, я же тут, я же постоянно тут, я вижу все твои фотографии, я покупаю тебе чудоковатые игрушки. я тут. 
но меня нет.
поженив всех принцев ромашковых полей с волшебницами из долины роз — я только дома поняла все эти дурацкие закономерности. 
да черт с ними с этими платьями в арбузный принт и новыми барби, если ты не тут, с маленьким волшебником, рядом, неумело управляешь воздушным змеем и балансируешь на качелях, чтобы как следует раскачать. 
сквозь самые завуалированные метафоры я снова упрятала самое-самое дорогое для себя.

когда я выхожу на улицу в летние вечера, я будто где-то там, с особыми словами, моментами, запахом кальяна, укутанная, с холодными руками, счастливая.
 я трясу головой, тут другое, тут не ты, а просто прохожие, они не знаю тебя, а ты не знаешь их.
а я не знаю себя без тебя.  

быть тебе другом, оставаясь той смешной девчонкой, что по утрам в растянутой футболке выходила на балкон и смотрела как троллейбусы увозят людей. быть тебе другом, когда сталкиваются наши мнения и точки зрения, разбиваются в громких выражениях, разлетаются о стены. быть тебе другом, когда ревность до одури захлестывает, когда кажется, что время твоё — чьё угодно, кого угодно, но только не моё.быть твои другом- это быть с изнаночной стороны, быть неровными стежками и швами наружу, быть некрасивыми поступками и жутчайшим  поведением (и такое бывало).  быть твоим другом- это почему- то и до сих пор виртуально у себя в голове показывать все места, что тебе понравились бы, но которые я вижу одна. быть тебе другом- это гордиться за самые честные твои поступки. 
быть тебе другом, и оставаться той смешной девчонкой, которая навсегда в растянутой футболке, вне зависимости от того, какая сейчас прическа и манера говорить по телефону, красить глаза или чересчур много пауз не заполнять.
слишком многое хочется сказать.