вечер воскресенья, а я дома.

черт, как же это здорово.

и вот уже ровно неделя и три дня, как мои вечера такие… ну как сказать.

у меня возникает ощущение, что они проходят с тобой.

мы на расстоянии, но когда ты онлайн, у меня слабое ощущение, что ты сидишь рядом.

и мне просто спокойно, когда ты онлайн.

даже если ты и молчишь.

вечер воскресенья, а я дома.

как же это все-таки здорово.

давай, сегодня обойдемся без чая? без кофе твоего любимого, моего  какао.

давай без линялых фраз.

давай просто о главном.

все слова, что с буквой «о» в середине слова-уберем.

а я только и живу этим днем.

будто талон на посещение экспресс отпущения всех грехов.

мой рай бесконечный- тот день, когда мы немного вдвоем.

и плечи. мною твои покусанные плечи.

и раны от злопамятных отметин.

от меня до тебя города и поселки.

даже пару аэропортов встряло.

встретимся на нулевом километре?

встретимся там, где нас начало?

а я символично в голове даты перебираю.

29апреля, 5 мая...

наши встречи с тобой-как маятник беспощадный. как ящик со стекловатой.

отвези меня далеко, далеко.

много есть кораблей и поездов.

отвези меня. далеко-далеко.

без эпитетов, ненужных эпиграфоф- выбросим все то, что неверными четверостишьями просится в строчки и между строчек. 

перевязываем, наглухо забиваем двери. 

зашториваем шторы, чтобы можно было прятать глаза от дневного света.

ломаются телефонные клавиши.

улыбаются прохожим, ставят вальяжные сценарии, устраивают кастинги.

я не люблю букву «у».

но она так сегодня меня отражает.

и эти стекла, и эти стаканы. 

и ворованные люди, пробки, машины, смех и сплошные спущенные шины.

я не люблю букву «у», слышишь?

но она сегодня, как лишняя доза лидокаина.

рассказывают про свои пустые слезы, обиды.

слушаю-не слушаю, думаю не о них, даже в глаза не смотрю.

мне от них пусто.

я сегодня нашла билетов пару, чеков кучу, пробитые автобусные проездные.

я не люблю букву «у», но она была так уместна, когда все эти билеты высыпались мне прямо на колени.

и я закопала себя в ворохе памяти этого лета.

еще листала билеты с апреля.

утыкалась в колени побитые, целовала невидимые картинки.

плакала, соленые слезы с переносицы сбрасывала.

улыбалась.

я не люблю букву «у», но без тебя почему-то она частый гость у меня в лексиконе.

вот Ты меня простишь
а алфавит — нет

в двенадцать ночи  и не такой бред.
напиши мне букву в ответ.

18 шагов до двери. 730 дней я знаю тебя. 23-44 московского времени. Еще одна цифра и я свихнусь.

-Как зовут того человека, которого ты любишь?

-Это неважно.Как зовут-сейчас не особо важно.Я знаю, как его имя звучит. Вот и все.

А мое сердце магнитными планками тянется к твоему сердцу. Через все его решетки, дверцы- тянется и просится глубоко. Навсегда. В него.

Искусанные мною в кровь кончики длинных пальцев, до боли, до нехотения сдаваться сжимают то, что от тебя осталось.

На мели. И до дна.

До прозрачных катышек.

И сквозь зубы шипеть «да пошли вы все».

В темноте перебирать кольца на пальцах. Снимать. Одевать. Сжимать. Разжимать.

За щекой плитка шоколада медленно тает.

 А в наушнике играет «Земфира» и во мне снова что-то надламывается и убивается.

Обнимай меня.

 Обнимай сильней.

Я скучаю.

чтобы потом не было больно, следует вначале следить за словами. 

иначе после, кто-то будет доволен, а кто-то будет плакать.

все дело в дурацком «иначе».

я просто как-то по-немому, по-своеобразному, без лишних вздохов и боязни не вдохнуть обратно- пожизненно влюблена в твои родинки, пальцы на руках и русые волосы.

бесконечно, если мы о вечности, люблю тебя.

как-то странно, что так коротко.

ненавижу ссориться по телефону. перебивать друг друга, нервно ходить туда-сюда по комнате, без конца повышать голос.бросать трубку на полуслове, потому что внутри уже все кипит.

кидать телефон на кровать, но она же черт побери мягкая, и соответственно кидать телефон на пол.

а ведь я всего лишь ждала самого простого «прости».

а ты ждал, что я почему-то должна за что-то это сказать.

прислал мне ту самую известную статью.

подчеркнул маркером мои слова про «прости».

как-то после этого мне стало по-своему мерзко.

наверное, за то, что ты посмел поднять и вспомнить это.

наверное, я после этого и поняла, что больше не хочу видеть тебя. сегодня и все. 

ты ведь так искусно знаешь места по которым если нажмешь- сложишься попалам.

спасибо за мое нервное утро, Вам.

просто папа рассказывал про море.

мы сидели на берегу, мне было лет шесть.

он кидал камни в воду, и рассказывал мне, что когда-нибудь кто-нибудь увезет меня далеко-далеко.

в море.

он рисовал.

а я смотрела на волны, смотрела на корабли, смотрела на чаек.

мне всегда, казалось, что мой папа герой.

после пуска ракет его встречали с криками, поднимали на руках. все визжали, и давили меня, а я дарила ему тюльпаны.

подбегала с мамой, а он поднимал меня на руки и все вокруг смотрели на меня, на него.

потом все долго -долго не расходились.

папа брал меня на пуски. детей вообще брать запрещалось, как и посторонних, но папа брал.

мы сидели в этом бункире, он постоянно убегал, проверял оборудование. говорил, когда зажимать уши, куда смотреть.

я никогда не забуду ощущения взлета ракеты.

«земля-вода».

сегодня папа просто спросил люблю ли я?

я кивнула.

ужасно, когда папа спрашивает про такое.

и тогда он начал рисовать море.

«Тот человек, которого ты любишь, увезет далеко-далеко?»

люблю, когда папа подмигивает.

снова кивок.

и комок. в горле. и слезы.

пап, я люблю тебя.

очень.

и эти пальцы, нервные, с дрожью, пробегающие по глади ткани.

и что-то тихонько отмирает.

заасфальтированная вечность падает картонными вывесками на руки тех, кто по сути только и умеет, что пить и курить, пить и курить.

не ставьте, прошу не ставьте все то немногое на четное.

а эти пальцы, безжалостные воры меня у меня же.

и просто проблески никчемных авианосцев, что своими неточными координатами напрочь во мне что-то убили. и в черных ящиках, кто-то потом начнет считывать число эмоций и граммы алкоголя.

умирала, опираясь на факты и аргументы.

медленно умирала. 

глазами то самое «завтра» искала.

я завидую всем проемам и теням, что тебя отражают.

я завидую людям, что смотрят в соседние окна и видят тебя. 

взаперти с неумелыми мыслями, будто только что получившими автоправа, я могла бы свихнуться.

как видите, я еще не сошла с ума.

я стучу по стеклу, и пытаюсь найти светофор на углу.

незнакомые, потусторонние здороваются.

складывают свои баллады, делают грамматические ошибки, и запятые расставляют по неизвестному им словарю Даля.

а я делаю вывих гортани, глотая тот воздух, который не ты выдыхаешь.

и хриплые отклики моих сигарет выкручивают меня наизнанку.

и в итоге  я просто все эти дни по тебе скучаю.

мне плевать на лето, мне глубоко плевать на день мой,
 я живу тобою и вечером. (Р.А.)

эти серые стены и бездвижные шкафы-купе.

встречные машины по аварийному шоссе.

расскажи мне о своих клише.

эти звезды без толку, пропадающая погода,

дождь где мы не вдвоем.

все к чему-то склоняется, и зачем-то выводятся

нереальные формулы 

и законы для пай-сыночков.

я тобой не живу, это слишком мягко сказано.

лягу, расскажу, какого это, без тебя, вот так, в пятницу.

подожгем этот рай, нам в него все равно не попасть.

а я сяду под пулями и буду тебя тихонько умолять

не оставить и никогда не предать.