большеглазый автобус  вальяжно останавливается где-то посередине проспекта. люди бегут, задевают друг друга, суетятся. 

мои руки валерьяночно теребят проштампованные надеждой билеты. считаю цифры. не совпадают. выкидываю.

а я всего лишь хочу выуживать тонкие интонации из движений  твоих ресниц, и объяснять тени на твоем  лице неровным отблеском света торшера.

наверное, мои  планы на выходные подтвердят пунктирные гудки. черновые смс-ки, с постоянно неотправленными «ятлсс», сломают мысли на кнопке «Отправить».сломают дыхание, затормаживая привычный бег жизни. 

 и плевать, что после тебя остались  мятые книги с крестиками-ноликами на вырванных страницах, мятные леденцы из самолета и твоя  привычка убивать тишину шагами и равнодушие — взглядом. конечно, мягкие обкромсанные углы фотографий и обрывчатые записки с очертаниями неизвестных природе букв, которых легче воспроизвести пальцами, чем языком- не сделают даже самую короткую амнезию моей  памяти.

несколько плохо пропечатанных ночей все равно во мне  будет переть горький мазут, а мои  ногти станут чертить остатками от тебя замки на дне расколотой чашки.

мои руки валерьяночно требуют тебя.

«Следующая остановка станция метро Печатники».

эта осень, сведет меня с ума.

пусть это будет чересчур лирически, но я хочу снова просыпаться с тобой. 

снова засыпать далеко за полночь.

просыпаться в обед.

будить, целуя.

не застилать постель.

я рисую тебя на обложках

на конверте

ложкой в супе

карандашом или пальцем

а мне даже не прикоснуться

а мне даже не раскаяться

и твоя ванная мелькает

в моих прострациях

и в кружке

 —

сжигать и замаливать

сжигать и замаливать

каяться и молиться

для меня все твои религии

как заново родиться

 —

токовым шоком

по венам блоки

систематично рифмую

как новую гангрену

на моём колене

об стол

как новую порцию света

и темноты

на пол

извини

что пишу

в горле ком

 —

за молитвы — прости

не люблю запах ладана

ходить в церковь

и прочие кресты

у меня нет религий

и мне снятся порносны

главные роли разделены

ты и я

я и ты

(D.S.)

я просто сегодня тебя так и не дождалась.

люблю улыбаться субботними вечерами.

а плевать, что осень.и сыро, и дожди, и холодно.и в общем-то я ненавижу осень.

и день загружен так, что кажется в сутках всего четыре часа.

и ноги болят, руки ноют, а голова раскалывается от полученной за день  информации.

и я безумно по тебе скучаю.

кажется, именно по этой причине и загружаю свой день.

люблю улыбаться субботними вечерами.

и плевать, что куча проблем, недоделок  и погрешностей.

мы сделаем свое лето.

мы устроим свое лето.

реконструируем его в любое время года.

люблю улыбаться субботними вечерами.

-ты однозначно какая-то нервная.

-мне просто однозначно срочно нужен психолог.

-тебе просто однозначно срочно нужен лонг-айленд.

-иди в задницу, а.

(с)

У меня от тебя порог грешности слишком велик.умоляю себя кинуть эти дожди, эту московскую слякоть, эти нудные лекции и всех преподавателей. умоляю себя приехать к тебе и плакать.плакать до судорог, вкус мятных сигарет твоего дыхания вдыхая. 

и мне бы за глаза твои молиться, в рай за тебя проситься.

умоляю себя не плакать, когда где-то в толпе, как по сценарию, слышу «ненавижу самолеты в небе.вдруг ты там.вдруг упадешь.».черточка-глазик.улыбаюсь.дождь по карнизу капли упрямо убивает.в Москве десять утра.

кожаные куртки, несусветные даты, дарованные воздушные шарики с очередной промоакцией, бесконечные шарфы и ненужные мне сейчас переулки.полуостывший кофе в маке на манежной.

без тебя все люди вокруг-никто.

нервный почерк. эгоизм, сплисованный между строчек.

а я люблю это немыслемое «л» в начале слова. от него под ребрами, слева -становится немного по-другому.

я для тебя реконструирую свои собственные Афины, свой Рим, свой Ренессанс. я для тебя реконструирую свои любимые мосты и места. я для тебя реконструирую время.

и если ты будешь меня любить в 4 утра, мы сделаем так, чтобы всегда было четыре часа.

л.т.

знаешь ли ты, что когда я возвращалсь домой, мне казалось, что та  роза, подаренная тобой перед самым нашим прощанием- самое главное, что мне кто-либо когда-либо дал за всю мою жизнь?

А мы будем смелыми, гордыми. Мы будем бить друг друга словами, пока не станет совсем больно, и пока кто-то из нас не заплачет. Плюнь мне в лицо. Скажи, что я неудачная попытка душевнобольной реинкарнации. Какая там по счету жизнь? И сколько их было позади?

Бей меня дальше. Больнее. Жестче. Я не отстану.  Буду бить фразами, задевать запятыми, паузами. Касаться сначала слабее, потом все усиливая. Тембр, голос, прямо по ребрам.Куда-то в сторону.Вслед за эмоциями.

Назад, к исходникам. До сношенной амнезии бронзового солнца. 

Бей, не жалея моих легких. Трави меня словами, прямо по горлу, спуская их на веревке. 

Говори о том, как ненавидешь мои бронхи. 

Создавай кладбища наших личных героев. 

Выдыхай, и вдыхай мой-твой воздух. Спрашивай у кого-то, за что тебе все это? За что тебе все это?

На основном плацдарме все так же без перемен. 

И сердце у тебя на обеденном перерыве-там явно сегодня для меня закрыто. Там явно сегодня мне не дозвониться.

А я тебя люблю.

И прости за мои нервные, всклоченные поводы еще раз доказать тебе, кто я.