За двадцать минут до выхода, я пью  чашку невероятно крепкого кофе, подбираю остатки моей буднично-разбросанной одежды, стираю следы наших отнюдь не спокойно размеренных дней. Я мечтаю о нескончаемом потоке кофе, но еще больше я мечтаю о тебе. 
Второй раз подряд я еду в этот город без тебя. Второй раз подряд мне хочется плакать, от невозможности оказаться с тобой рядом, с тобой в том городе, который совсем наш. Мне сильно хочется обнять тебя, не отпускать как можно дольше, лишиться всех нюансов по поводу того, что может что-то не получиться с нашей воможностью быть очень рядом.
Темно, и мне так нужна твоя рука 

Кажется, что все мои любимые песни теперь только лишь с тобой ассоциируются. И теперь в них вместо музыки — картинки и запахи, которые совсем невозможно забыть, которые сильно сжимают  сердце, котырые навсегда истратили свое первоначальное  предназначение, и теперь они служат мне особым маятником, детектором моих самых чудесных дней с тобой. 
 

Знаешь, я так не люблю тебя провожать. Я бы, кажется регулярно пропускала эти моменты, пролистывала их. Ты уезжаешь, а мне дико пусто, и я совсем не знаю, куда себя деть без тебя. А сегодня, знаешь, я и вовсе расплакалась. Я плакала в лестничных пролетах, дико долго поднимаясь на свой пятый. Мне хотелось звонить тебе, слышать тебя, говорить тебе.
Я не умею провожать, в который раз я убедилась в этом. 

И вот, забыла сказать: ты правда очень вкусно готовишь.

Мои черновики записей здесь- как отдельный формат блога. Они незаконченные, некоторые обрываются на букве в слове; некоторые логически заканчиваются, но по каким-то причинам не отправляются в разряд «поста»; некоторые начинаются, но из-за своей корявости, к ним не следует приписывать какое-либо завершение. Я знаю все причины недописанных слов, неотправленных постов, и перекорявленных прилагательных. 
Совсем недавно я потеряла свой ежедневник. Это как будто вернуться домой, а на месте дома- ничего нет. Подумаешь, ежедневник, я полагала, что легко вытряхну это из своей жизни, найду новый, как тысячу раз делала. Я ведь часто пыталась изменить ему с другими, подобными. Ведь как минимум четыре у меня лежало «в запасе». Там на первых страничках даже было что-то написано, и мне все казалось, что они удобнее/практичнее/красивее. Мне понадобилось немного времени, чтобы понять, что наше с ним прощание было ошибкой. Он был очень нужен мне. Он был свидетелем моих побед и поражений, контактов, заметок за последние три года. Это была ни много ни мало отдельная жизнь, отдельная планета.  

Я конечно же, его нашла. Нашла, и тут же перечитала. И не отпускала от себя, и смеялась по-новой над каждой цитатой, написанной там; вспоминала, каждую букву/цифру на полях, чтобы она значила? Каждый рисунок я интерпретировала по-новой. Я бережливо положила его обратно, пообещав, что никогда, пока он со мной я больше не потеряю его, и не заведу новый. 
С людьми бывает так же. 
Мы не ценим, а на секунду потеряв, плачем неугомонными слезами,  думаем, что могли бы быть лучше, могли бы беречь, могли бы в простом видеть что-то слишком волшебное.
Этот год, был странным, был чудесным, и в тоже время леденящим, ведь именно в самый его жаркий месяц было неимоверно холодно, было противно, было тошнотворно. Но именно в этом году было больше всего билетов в кино, в другие города, было много рук любимого человека рядом. 
P.S. Этот пост почему-то задержался на целых два года. Целых два года он уклончиво ждал своего часа, и вот, он тут. Зачем-то. К слову, в этом году я все же завела новый ежедневник. Но по привычке, старый хранит больше секретов, и правды в нем тоже куда больше. И я все так же пишу туда, что-то очень очень важное для меня. Он так же лежит в самой нижней шуфлятке, и я так же предана ему, как много-много лет назад. Я не знаю, зачем на рабочем столе у меня отвлекающим маневром бросается в глаза «новенький», с заигрывающей девушкой на обложке. Ведь самое волшебное, самое любимое скрыто от глаз, спрятано под ворохом бумаг. 
Мораль ведь очень проста, я думаю. 

Меня накрывает твоими волнами. С головой, с брызгами, с мокрыми каплями на лице. Накрывает, закрывает от внешнего берега, оставляет соленые разводы на футболке. Звучит песнями, не совершенного рода глаголами, позволяет сжимать- разжимать кулаки, пока не видно. Меня накрывает твоими волнами. Твоими холодными берегами. Твоими теплыми течениями. Штормами- штилями, приливами- отливами. По-тихому, по-громкому, под музыку и просто по-немому. Накрывает твоими волнами. 

Так уж получилась, что я соплячка. И так уж вышло, что зная заранее то, что в очередной раз вызовет мои сопли- я все равно лезу туда. Меня не предостерегает угрожающая табличка с черепом и костями на щитке, и более формальное знание мозга о том, что будет не здорово. Я лезу. 
Я не экстремал и не мазхохист, так какого же черта мне необходимо туда?

Сегодня, читая книжку, я вдруг установила странное сходство тебя, с главным героем. То ли я тебя вижу теперь и в литературных персонажах, то ли это действительно сходство. Я не знаю. Но теперь, я жутко не хочу, чтобы эта книжка кончалась. У меня странное чувство, что она написана немножко про тебя.  Жуткое, странное чувство. Ведь я не знаю ее конца. 

Если бы я в этот момент позволил себе что-то сказать, то я наверное сказал бы, что люблю ее. 

Мы говорили уже много часов, словно наша любовь была до ужаса напуганным беглецом, который взобрался на карниз на высоте двадцатого этажа. Он стоял там с широко раскрытыми глазами, намериваясь спрыгнуть в тот момент, когда мы остановились, пытаясь его спасти.
Надо продолжать разговор,- подумал я.-Пока мы разговариваем, он не спрыгнет с карниза и не полетит с криком на мостовую. Но мы оба не хотели, чтобы он остался жив, если он не станет  здоровым и сильным. Каждый комментарий,  каждая идея, которую мы обсуждали, словно ветром обдавала карниз. Одни порывы ветра раскачивали наше совместное будущее так, что оно нависало над улицей, другие, наоборот, прижимали его обратно к стене.
 

И тогда я услышал себя. Что ты делаешь? Ты что, совсем с ума сошел? Там на карнизе- это ты, твое будущее. И если оно упадет, ты превратишься в зомби, в живого мертвеца.

После того, как она повесила трубку, я сказал в затихший телефон: -Я люблю тебя.  
После того, как я выстраивал с таким упорством свои стены, снова отдаляя ее от себя, я был счастлив что это беглец остался жив, что он был в наших руках.

(Р. Бах) 

Этот пост не начнется и не закончится ни одним иностранным словом, как хотелось бы, вычеркивать или наоборот подчеркивать, тонкой линией, этот пост дрейфовал в инее. Ни одного иностранного слова. Я жду, когда меня покинет простуда, враз и окончательно, голос совсем будет как раньше, и больше не полетит по касательной, при одной лишь начальной гласной. Я жду твоих рук, пусть это слишком бредово, по нотам, хоть я и не знаю нот, хоть я и не умею играть ни на одном музыкальном инструменте. Я жду твоих рук, как будто это кастаньеты,  как будто я испанка, умеющая танцевать фламенко. А в созвучности я никогда не отпускала твоего имени.Твое имя- как особая линия.  Всегда говорила его слишком нервно, тревожно, неуместно… И на балконах на всех сейчас так темно, что впору курить табак или пить вино. А между нами столько разговоров, что даже самый толстый томик не вместит все наши «между», «если» и «кроме». Записанные поочередно, вся наша история, с такими переплетениями и тайными секретами. В моих волосах застряло  столько дней, я сбилась со счету, их не пересчитать. Но так странно, я стала старше, и не могу без рук. Они мне стали намного нужнее, чем тогда, когда мне было неполных семнадцать лет. Держать тебя за руку, и думать, о том, как бы остаться на ночь, в доме, где никто никогда не плачет, чтобы даже не было повода сорваться,  с тобой вдвоем. 
Нет никого меня наивней, в противовес моей душонке, за которой совсем немного чего стоит, и она совсем не дорогого стоит. Я рассказываю новые истории, и почему-то поутру ограничиваю себя написанием тебе смс, о том, как проснувшись, увидела первый снег. Это своего рода диета, слишком много силы воли, которой у меня совсем нет, но когда-то же стоит ограничивать себя в чем-то. И тут, собираясь остаться сильной, когда все мои здравые мысли, гордости признаки- сдохнут при виде твоей улыбки. 
Этот пост не начнется и не закончится ни одним иностранным словом, как я и обещала, впрочем.

я люблю тебя.
как-будто по-другому нельзя.
как-будто иначе быть не может. (с)

Мне так выходных с тобой хочется. Гулять по городу, одеть наши любимые шапки, замотаться шарфами, пойти на набережную и со стаканчиком кофе, говорить о пустяках и о субботе. О нашей субботе.
В моем городе сегодня солнечно и даже тепло. Я не знаю, как там в твоем городе,  но мне бы промежуточный пункт, наш общий город, в котором сегодня так же хорошо, и мы вместе, несмотря ни на что.

Я, кажется, слишком много оставила там, чтобы жалеть об этом здесь. Много нужного и не очень, среди всего прочего заметки об удачном и вычеркнутые карандашом фразы. Я простила людям их болезненные сценки из бразильских сериалов, а они не простили мне моего молчаливого ухода. Так тотально и просто, вычеркнув меня как ненужную фразу и словосочетание, режущее слух. Здравствуй.

Я так часто начинаю с этой фразы, что внутри уже что-то перегнивает. Падает, обрывает. Лирика не к месту, или все же актуальна? Я так часто начинаю. А искренность обрывает строчки, где-то здесь, между ними, в них прямо. Увидишь- хорошо. Не увидишь-что ж, но все же. У меня под окнами кто-то уже снеговика лепит. А детские обнимания самые искренние, самые щадящие, самые нежные. Это правда. После твоих когда-то, конечно. У детей все просто. Если радостно-то смешься, если плохо- плачешь. Я хочу быть ребенком. 

Две ложки кофе и бесконечная пробка под моим балконом. Мой Бог внутри меня, но мой Бог это не лечит. Где-то на уровне чего-то там, у меня еще осталось ведь сердце. И вот оно, просит тебя рядом. Колится, ёжится, молится. У меня сто вопросов и ни одного ответа, в моем кроссворде по горизонтале. Мой город из песка, моря и облака. Ты. 

Я так хочу нового года. Как тот самый ребенок. Хотя боюсь, вдруг мне там не понравится? Тогда можно я вернусь назад, например в лето'12, или в лето'11,  ну пожалуйста. 

Здравствуй. Мне так не хватает тебя в целом. Тебя по деталям, по частям, по родинкам и по мелким  позвонкам. Тебя по рукам, по пальцам, по обниманиям перед сном, по голосу осипшему, охрипше-севшему. По затяжным разговорам, по смс, что просто так, без повода. 

Мне тебя не хватает. 

Мне тут холодно.

Здравствуй.